Представлен закон Иркутской области об особо охраняемых природных территориях

Федеральный закон "Об особо охраняемых природных территориях" (ООПТ) был принят Государственной думой в 1995 году на уже спадающей, но все еще бойко-говорливой волне защиты российской природы. Во-первых, он предложил целый набор ООПТ, во-вторых, определил им свой шесток: федеральный, региональный или муниципальный. В зависимости от значимости и интересов. Под единую федеральную руку Министерства природы РФ отошли все прежние заповедники бывшей Главохоты РСФСР и национальные парки Минлесхоза РСФСР, а из массы охотничьих заказников Главохоты, разбросанных по всей стране, лишь девять удостоились этой чести. С остальными должны были разобраться местные власти.

Каждый регион по-своему осваивал положения закона. В Чите, например, не стали медлить. Был принят местный закон об ООПТ, проведена ревизия действующих охотничьих заказников, достойные перевели в разряд государственных природных заказников регионального значения, ненужные оставили на усмотрение Охотуправления. А вот в Иркутске не спешили. Лишь сейчас, 12 лет спустя, законодателям представлен областной законопроект об особо охраняемых природных территориях.

Сразу скажем, он оказался далек от совершенства. Уже на депутатских слушаниях и практики, и ученые предъявили разработчикам закона много претензий. А на последнем заседании комитета по законодательству о природопользовании, экологии и сельском хозяйстве ЗС и вообще открылся казус: говоря об охране природных территорий, разработчики одновременно утверждают, что его принятие не отяготит областной бюджет. Какой же святой дух будет защищать ООПТ и на какие деньги, удивились депутаты, нужны ведь штаты, егеря, транспорт. Еще более удивились, узнав, что в области есть уже 12 ООПТ регионального значения. А кто же их охраняет? Оказалось, никто. По крайней мере, последние два года. С тех самых пор, как Областное охотуправление почило в бозе, а ему на смену пришел "Россельхознадзор".

Естественно, возникает вопрос: а при чем здесь Охотуправление? Ответить на него помог биолог-охотовед, заслуженный работник охотничьего хозяйства России Эрик Леонтьев.

- Нельзя сказать, что в 1995 году Иркутск проигнорировал появление федерального закона. В обладминистрации был создан даже отдел по работе с особо охраняемыми территориями в составе трех человек. Он и должен был определить перечень таких территорий.

Дело это было, конечно, не простое. По федеральному закону в число ООПТ могли входить природные комплексы, имеющие особое природоохранное, научное, культурное, эстетическое и прочее значение. Найти такие места для экологов и географов не представляло большого труда, но, найдя, нужно было взять их содержание на областной бюджет. А все, наверное, помнят, какой он латаный-перелатанный был, на учительские зарплаты денег не хватало. Вот тогда и возникла соблазнительная мысль - считать 12 действующих на тот момент охотничьих заказников природными.

Неизвестно, кому пришла в голову эта идея, но она устроила и обладминистрацию, и Охотуправление. Для статистики: есть 12 готовеньких ООПТ, на содержание которых не надо тратить ни копейки из областного бюджета, а Охотуправление оставляло за собой лакомые охотугодья, охрану которых осуществляло из федеральных средств. И хотя заказники создавались на десять лет (по теории, это достаточный срок для восстановления популяции, попавшей под неумеренный пресс охоты), допускалось и продление срока заказника на очередное десятилетие. Вот и продляли.

- Это же нонсенс, - смеется Эрик Леонтьев. - Природные заказники бессрочны, не нуждаются в продлении сроков. Да и в продлении охотничьих заказников никакого охотоведческого смысла нет. Если за десять лет не смогли восстановить численность дичи, то либо плохо охраняли, либо организовали не в том месте. Сверхдолгая жизнь заказников объясняется чаше всего тем, что они служат местом охоты номенклатуры.

Никто не удосужился спросить: нужны ли области эти заказники, тянут ли они на статус ООПТ, что в них реально творится? Чохом включили в перечень и, сочтя, что дело сделано, благополучно сократили весь отдел по работе с особо охраняемыми природными территориями регионального значения.

Так бы, наверное, продолжалось и по сей день, не произойди непредвиденное. Как мы уже говорили, два года назад на смену Охотуправлению пришел "Россельхознадзор". Поскольку по долгу службы ему вменялось охранять только федеральную собственность, то он, естественно, отказался быть добрым самаритянином и снял с себя ответственность за 12 заказников. Они ведь по закону относятся к региональной собственности, за которую должна отвечать и нести расходы областная власть.

В прессе, помнится, появился ряд гневных публикаций, типа: караул, заказники остались без охраны. Но никто, кажется, так и не понял фокуса с переводом охотничьих заказников в природные и последствия этого. И, наверное, прав председатель комитета по законодательству о природопользовании, экологии и сельском хозяйстве ЗС Геннадий Нестерович, когда говорит: "Прежде всего, нужно произвести инвентаризацию заказников, узнать, чем мы владеем и в каком состоянии эти владения. Может быть, и нет смысла включать их в особо охраняемые природные территории. А если включать, надо точно подсчитать, в какую копеечку это нам выльется".

Любопытно, что, впервые появившись в указе Анны Иоанновны, слово "заказник" имело несколько иной смысл. Оно подразумевало не охрану животного мира, а сохранность корабельных рощ, пригодных "на государственное знатное кораблестроение". В них запрещалась любая самовольная рубка, и ослушников ожидало суровое наказание вплоть до батогов. А охрана дичи осуществлялась путем запусков - прекращением охоты на какой-то территории на год-два. Их объявляли и следили за исполнением сами охотники.

В ХХ веке вместо заказников в лесном хозяйстве была введена так называемая система защитных лесов: водоохранные, особо ценные, молодняки... Но старое слово не выпало из обращения, а было присвоено народившейся к тому времени промыслово-охотничьей отраслью. Она, наряду с золотодобывающей промышленностью, превратилась в поставщика валюты для Советской власти.

Конечно, целесообразность создания в области некоторых заказников несомненна. Того же, например, Зулумайского в Зиминском районе, где был расселен с подачи профессора Василия Скалона белорусский бобр. Под охраной егерей он отлично прижился на зиминской земле и даже мигрировал в соседний Тулунский район. Но тот же Куртунский заказник, обосновавшийся в красивейших местах Прибайкалья и предназначавшийся для сохранения популяции лося, чаще служил не охранным целям, а филиалом подмосковного Завидово. Туда даже местных ягодников пускали по спецразрешению.

- Обратите внимание на огромные размеры заказников, - говорит Эрик Леонтьев. - Площадь некоторых заповедников не превышает 20 тысяч га, а у нас один заказник "Таюрский" в Усть-Кутском районе - 55 тысяч га. И всего один егерь в штате. Ну что он может в одиночку наохранять? А "Туколонь" в Казачинско-Ленском районе и вообще необъятен - 100 тысяч га. Пожелай мы даже их сохранить как особо охраняемые природные территории - это по новому Земельному кодексу РФ сделать очень трудно, практически невозможно.

Действительно, по Земельному кодексу все земли, которые область решит объявить ООПТ, должны быть переведены из федеральной собственности в региональную. Потребуется доказать целесообразность такого перевода. Да и самой области взваливать на себя ответственность за содержание безразмерных территорий нет никакого резона, слишком велики затраты.

По мнению Эрика Леонтьева, надо распрощаться с былой гигантоманией. Роль охотничьих заказников, если в этом возникнет нужда, вполне могут выполнять защитные леса (Лесной кодекс предусматривает эту функцию, выдавая "охранную грамоту" на те же 10 лет). Если что и брать под защиту, то в первую очередь памятники природы: реликтовую рощу, причудливой формы скалу, дивной красоты озеро...

- Только не надо сверху спускать приказы: что следует охранять, а что нет, - уверен Эрик Леонтьев. - Это должны решать местные жители. Если, конечно, хотят жить в гармонии с природой.

А они, несомненно, хотят. Вспоминается, как полгода назад за помощью к законодателям обратился мэр Казачинско-Ленского района Николай Наумов. Есть там дивное место - Лебединые озера. Их и облюбовали редкие в области птицы - лебеди-кликуны. Когда-то их было десятка три, а нынче уже целое поселение в 300 особей. Но кончается покойная и потаенная жизнь лебедей. Все ближе и ближе подступают вырубки. Мэр просил спасти этих царских птиц от топоров шустрых лесорубов, сделать Лебединые озера природным заказником.

Члены комитета по законодательству о природопользовании, экологии и сельском хозяйстве ЗС и рады были помочь, да не имели возможности. Областной закон об особо охраняемых территориях тогда находился еще в зачаточном состоянии. И вот, наконец, на майской сессии он будет принят в первом чтении. По крайней мере, так рекомендовали члены комитета. У лебедей появляется шанс выиграть квартирный вопрос.